— Привет! Как меня угораздило — это хороший вопрос. Я даже не помню. Я помню, что в какой-то момент, когда я работала в студии Лебедева, и ко мне подошёл Тёма Лебедев и сказал: «Как насчёт того, чтобы заняться иллюстрацией?». И я решила: почему бы и нет.

Я всегда любила искусство, смотрела бесконечное количество издательств, разные альбомы, ходила в музеи и т. д. и т. п. К тому же я всегда фанатела от кино, ходила в музей кино, если кто помнит, был такой. Смотрела очень много разных фильмов.

Ну, как-то это всё связалось воедино, и я организовала отдел иллюстраторов. Таким образом, я пять лет проработала в студии Лебедева, после чего открыла с подругой иллюстраторское агентство «Bang! Bang!». Агентству уже семь лет, восьмой год пошёл. И несколько месяцев назад мы открыли онлайн-школу иллюстрации, так как было очень много писем от иллюстраторов с вопросами, куда же пойти учиться, как стать иллюстратором.

Вот для этих ребят мы придумали, что будем дружить их с реальностью, организовав онлайн-школу иллюстрации. Поэтому у нас сейчас все силы и все мысли направлены только на нее.

— Ну, это немножко странный вопрос, потому что студия Лебедева занималась в основном дизайном, и иллюстраторское агентство было одним из отделов, если можно так сказать. Сейчас я занимаюсь практически тем же самым, только сама по себе. Мы нашли своих иллюстраторов, но продолжаем двигаться в этом же направлении.

То есть какой-то прерывистой линии не было. Мы как занимались иллюстрацией, так и занимаемся. Художников начинающих у нас практически никогда нет, если говорить о тех, с кем мы постоянно работаем. Начинающие — это скорее ребята, которые отправляются в «Education» с вопросами «Как мне стать иллюстратором?», «Как мне правильно организовать своё портфолио?» и так далее. А опыт работы у Тёмы… Я практически со студией Лебедева не контактировала, у меня был свой отдел, в котором я решала какие-то дела на своё усмотрение. Это было немножко другое.

— Мы берем тех иллюстраторов, которые работают в одном узнаваемом ярком стиле. Ребята, которые умеют делать разные вещи: 3D-иллюстрацию и скетчинговую иллюстрацию, — они, как правило, нехороши. То есть такие универсалы не работают над своим стилем, они делают скорее какую-то ремесленническую работу. Мы всё-таки пытаемся оставаться иллюстраторским агентством, которое работает с сильными авторами, яркими. Естественно, рынок иногда диктует свои законы. Нам приходится выполнять много работы по ретуши и так далее, но это скорее 0,1% от того, чем мы занимаемся.

— У нас тренды диктует по-прежнему Запад. И сейчас стала модной 3D-мультипликация. На протяжении последних четырех лет все рисуют. По стилистике похожее на Гордея. Наверняка ты видела неоднократно этих ребят. У нас в агентстве сейчас около пяти человек работают в похожем стиле. Больше нам уже не съесть. А на рынке их, причём хорошо владеющих техникой, очень много. Мне кажется, легко можно назвать человек 20. И у них у всех много работы.

— Нет. К сожалению, нет. Если мы говорим про Европу, конечно, больше ценится именно авторская иллюстрация. Если вы поедете в Италию, Бельгию, зайдёте в книжный магазин — это просто сказка, хочется немедленно купить все эти книги. И там именно итальянские или бельгийские авторы делают серьёзные авторские работы. И эти книги очень дорогие в производстве.

У нас, конечно, тоже есть какие-то издательства, которые пытаются делать авторские вещи, но пока, к сожалению, они вот с этими же итальянскими не могут сравниться в качестве. Если говорить про американскую иллюстрацию, то там своя американская иллюстрация и американский рынок, и он как бы задаёт какую-то моду. Я, наверно, сильно преувеличиваю, потому что, естественно, может быть мода именно на иллюстратора, на яркую стилистику. Витя Меламед, Лёша Курбатов — вот такие мощные ребята, которые будут всегда востребованы, и часто присылают запросы сделать под них. Но чаще просят сделать под Габриэля Морено и прочих.

— Мы же не копируем автора, мы копируем стилистику. Стилистика авторским правом никак не ограждается. Честно говоря, мы не любим это делать, поэтому всегда предлагаем какие-то варианты. Например, нам присылают Нома Бара, а мы подсовываем портфолио не менее крутого русского иллюстратора.

— Дефицит, какой был, такой и остался: очень мало людей, которые умеют правильно рисовать человека. Как ни странно, сейчас это самая большая проблема. Поэтому у нас в Education есть курс по анатомии, потому что это супер важные вещи. Очень много ребят востребованных на рынке: дизайнеров, иллюстраторов, но они не имеют художественного образования. То есть они не умеют, например, рисовать руки.

Но при этом выпускники художественных вузов умеют рисовать руки, но не знают до сих пор, что такое Photoshop. Ну, или они знают, но не очень понимают, что с этим делать, как сканировать свои работы, как правильно составить портфолио. И присылают в совершенно ужасном виде все это, каждая картинка очень много весит, и это надо скачивать, смотреть и так далее. То есть хочется как-то улучшить ситуацию, всех быстрее подружить друг с другом, чтобы русская иллюстрация вышла в открытый космос.

— Скорее всего, будет востребован реализм, причём реализм в хорошем смысле. Не просто фотореалистичные иллюстрации, а вот такой: правильно нарисованные люди, правильно нарисованные животные, с какими-то авторскими штрихами. То есть это как говорить про иллюстрации Роквелла, например.

Стилистика — это очень общее слово. Это как говорить про флэт-иллюстрацию: она востребована, но это не авторская иллюстрация. Поэтому ее сложно мыслить как иллюстрацию в принципе. Скорее это дизайн или околодизайн.

Всегда будет востребована инфографика. И ее, кстати, можно делать совершенно по-разному. Можно делать, как Макс Дегтерёв: какие-то серьёзные вещи, авторские, всегда узнаваемые. Или как Макс Чацкий. А можно делать какую-то инфографику, автора которой ты не угадаешь. Ты можешь открыть журнал, увидеть картинки и не понять, кто их рисует.

— Ну, это скорее вопрос про Россию, потому что во всём мире комиксы более-менее востребованы. В Европе и Америке это даже целый культ. А у нас всё ещё какие-то подпольные организации комиксы делают. Но меня удивляет, что по-прежнему проходят всякие миссии, фестивали комиксов и так далее. То есть это здорово, но в какие-то моменты я перестала туда ходить, потому что ничего интересного не видела.

Но в этом году схожу обязательно, посмотрю, что там происходит. Русских ребят, которые рисуют комиксы, честно говоря, не видно в авторской иллюстрации. До уровня Миллера в России они не поднялись. Есть, конечно, ребята типа Отта и ещё нескольких, но их очень мало, единицы.

— Запрос-то как раз есть, на самом деле. Но запрос, опять же, делать в стиле «Города Греха». И всё, мы упираемся в Миллера. И вот как Миллер могут рисовать разные ребята. А вот запроса на классные иллюстрации, например, как на французские комиксы, у нас нет, а авторы есть.

— Вау! Суровый вопрос. Есть, конечно, какие-то правила композиции, света, тени и прочее, но они совсем простые. Можно почитать пару книг, посмотреть пару туториалов и всё понять. А вообще, конечно, это какая-то, не знаю, мы это называем интуицией. Уже все видишь, взгляд наметан, потому что мы уже около 15‑ти лет в профессии. Это как смотреть в Лувре на картины Леонардо да Винчи и его учеников — сразу видно, где рука гения. Я думаю, что никто из моих уважаемых коллег не сможет ответить на этот вопрос.

— Нет, скорее нет. Скорее клиент просит: «Сделайте вот как тут нарисовано», а там нарисовано плохо. Мы стараемся отказываться от таких проектов. А вот прямо нарочито: «Сделайте мне плохо» — нет. Скорее: «Сделайте наивную иллюстрацию, как дети рисуют». Вот такие запросы бывали, мы под детей подделывались.

— Идеальный вариант — это иметь детей.

— Да-да, и попросить их, собственно, нарисовать. Либо просматривать очень много детских рисунков. В основном, все, кто подделывались, у них есть дети. Они с ними рисуют и более-менее понимают, как это всё повторить.

— Конечно, иногда мы отказываемся от работы с иллюстраторами. Но это супер единичные случаи. Так бывает либо на начальном этапе, когда мы тестируем иллюстратора и понимаем, что человек необязательный, с ним работать очень сложно, и репутация агентства нам дороже, потому что за ним всё доделывает десять человек, чтобы мы сдали работу в срок и вовремя. Либо у людей включается «звёздная болезнь» за выслугой лет.

Либо у кого-то какие-то проблемы. Например, у человека были проблемы с наркотиками, и он пропадал. Я сидела и всю ночь ждала картинку, а потом, где-то в семь часов утра, поняла, что если мне человек каждый час говорит: «Сейчас, сейчас», то, наверное, он мне врёт. И я прекратила это дело. Да, вот скорее так.

Мы прощаем какие-то вещи, раз, два, три, а потом перестаём работать. Молча восхищаемся и ставим этому иллюстратору лайки в социальных сетях. А с клиентами отказываемся работать, когда неадекватные комментарии, меняется бриф, клиент не готов доплачивать за смену брифа, ну, или просто грубый человек. Это тоже бывает очень редко. За всё время могу вспомнить от силы 7 клиентов.

— Конкретно в штате иллюстраторского агентства сейчас 6 продюсеров, остальные люди либо занимаются Education, либо бухгалтерия, юристы и так далее. А иллюстраторов сейчас больше ста человек. Я в какой-то момент перестала считать, потому что мне страшно. Это те люди, которые висят на сайте. Мы всё отчаянно пытаемся сделать features, но никак не успеваем. А работу некоторые доделывают друг за другом, потому что это такая круговая порука: один выручил одного, другой выручил другого, или сразу создаём команды под проект, когда понимаем, что в такие сроки в круглосуточном формате на одного человека лучше не полагаться.

— Нет, в штате у нас никого нет из иллюстраторов. У нас сейчас есть продюсер Валера, который закончил Британку и работает иллюстратором, но он скорее какие-то внутренние штуки нам рисует. А иллюстраторы все сидят по городам, по сёлам, по странам: поселения на Бали, поселения в Тайланде, Израиле, Берлине и так далее. Есть скайп, фейсбук и все возможные мессенджеры.

— В данный момент, особенно сидя на Бали, конечно, не очень интересно работать с русскими заказчиками, гораздо интереснее с западными. Но всё равно.

— На самом деле, вполне себе рабочая. То есть это не то, что бы прямо бесконечные круглосуточные бои. Разумный тайм-менеджмент и какая-то востребованная, может быть, стилистика, о которой я уже говорила. Реалисты или ребята, которые рисуют 3D-персонажей, вот они, скорее всего, столько и зарабатывают. Либо те, кто рисуют сториборды. Можно заработать 50 тысяч, а можно 300 тысяч, зависит от загруженности. Бывают рыбные и нерыбные месяцы.

— Мы перестали смотреть и делать какие-то выводы, потому что у нас как-то всё нелогично было всегда. У нас август, май и декабрь-январь — супер загруженные месяцы. Невероятно много работы. А какие-то очевидные месяцы, типа ноября, у нас, например, пустые бывают. Бывает так, бывает наоборот. Всё как-то нелогично и не подчиняется какой-то общей погоде.

— У нас эксклюзивные контракты с западными иллюстраторами на их представление в России, а что касается русских, то мы договариваемся и с иллюстраторами, и с агентствами, чтобы не пересекаться, не предлагать клиенту одно и то же. Мы стараемся как-то на берегу договариваться, но все равно есть некий бардак.

Они не хотят рынок разумно выстраивать, и начинается какой-то колхоз. Мы стараемся как-то выходить из таких ситуаций, не вступать в перепалки и не общаться с такими людьми.

— Да, организаторов агентств. Иллюстраторы как-то нос убирают.

— Нет, не табу. Мы друг друга более-менее знаем и общаемся, и когда мы понимаем, что есть запрос на такого-то иллюстратора в таком-то агентстве, мы, конечно же, передаём клиента туда.

— Мне кажется, в дизайне также.

— Да, конечно. Это всегда очень трогательно, когда приходит запрос на стилистику иностранного иллюстратора, мы спрашиваем, сколько это стоит, собственно, у автора, и это десятки тысяч долларов плюс дополнительная маржа за каждый вздох и взгляд в сторону, за дополнительную страну, за дополнительный город, за дополнительный какой-нибудь стенд или год. А у нас цены…

— Скорее есть какая-то общая цена, и она у нас на рынке более-менее одинаковая для всех агентств, для всех иллюстраторов. Есть просто какие-то персоналии, ну, условно, типа Димы Мишенина. Это люди, которые работают на славу, и у них всё стоит каких-то космических денег. Ну, чем-то похожи на иностранных иллюстраторов.

А у нас, у простых смертных, всё меряется скорее объёмом работы. То есть учитывается формат картинки, время, которое иллюстратор на неё тратит, и всё. Про стоимость часа в иллюстрации говорить сложно, потому что разные иллюстраторы стоят по-разному. А в целом, если мы ориентируемся на 3D-персонажников, 3D-иллюстрации или фотореализм — это всё стоит примерно одинаково, в зависимости от количества дней, которое человек тратит на работу.

— К нам приходит очень много портфолио, 20 в день примерно, и когда человек пишет, что он член Союза художников, мы просто дальше не смотрим. Так что даже не знаю. Мы тут подумали своё сделать…

— Ну, это уже как-то страшно звучит. Просто сделать какой-то свой конкурс на лучших иллюстраторов. Есть такая идея, потому что, действительно, нет какой-то русской организации, в которой было бы престижно состоять, и русских наград, которые бы подтверждали качеств картинки.

— Да, давайте сделаем, потому что действительно хочется. Мы смотрим на качество, а потом делаем первый пробный заказ и смотрим, насколько человек адекватен, насколько он укладывается в сроки и насколько он коммуникабелен и вменяем в правках. Но это так, условно.

— Хороший вопрос. Даже не знаю, что ответить.

— Да, действительно, потому что это по идее штука, которая может работать. Я знаю, что есть такие ребята-агенты, у которых есть свои дизайнеры, но это скорее в Америке. В России — нет. Удивительно.

— Я всегда советую всем начинающим ребятам делать портфолио и рассылать его по всем агентствам мира, по разным странам, в Америку особенно, потому что там люди больше готовы к чему-то новому. Европа все-таки консервативная. А набираться опыта в России сложно, потому что у нас некий бардак на рынке, особо нет грамотной конкуренции, и всё часто сползает в какую-то колхозность, поэтому, конечно же, хочется равняться на лучшее.

— Не знаю, это какой-то этический вопрос. Это вопрос «кем ты хочешь быть, когда вырастешь?». Я, конечно, сторонник того, чтобы никого не копировать.

То есть во время учёбы — окей, ты можешь попробовать и пикселями порисовать, и того же Леонардо попробовать копировать, посмотреть, как у Шагала, у Матисса всё работает, разобраться, как рисует Макс Костенко, как ещё кто-то рисует, а потом уже понять, кто ты, что ты, и когда есть что сказать, то уже это говорить. Конечно, в иллюстрации важно наличие какое-то мыслительного уровня, возможность выдавать сильные идеи. Можно делать какие-то красивые штучки, но это скорее не про иллюстрацию, а про какие-то декоративные, ремесленнические вещи.

— Я бы точно всех сразу отправила на курс по анатомии, либо попросила бы грамотно составить портфолио. У нас тоже будет курс, некий онлайн портфолио ревю, потому что то, что нам присылают на почту, иногда очень сильно пугает и расстраивает. Когда тебе пишут 20 писем в день, а в них ничего интересного в течение месяца — это как-то невесело. Ну, и просто какой-то разброд и шатание. Люди либо себя очень любят, или наоборот очень не любят, что является оборотной стороной любви к себе, и при этом показывают всё, что они умеют, а так делать нельзя. Нужно прятать какие-то вещи.

— Не уверена, что это прямо очень важно.

Если человек пришлёт 10 сильных работ с классными идеями и выдержанных в одинаковой стилистике, тебе уже неважно знать, какой человек их рисует. Ты понимаешь, что он, скорее всего, умеет круто работать и регулярно выдавать классные вещи. А активность в социальных сетях важна скорее для того, чтобы быть на виду, лишний раз напоминать о себе, время от времени показывать какие-то новые работы.

— Сейчас у нас будут те самые курсы, которые, как нам кажется, необходимы всем начинающим ребятам. А Строгановка и иже с ней — сложно сказать, что они необходимы. У нас очень мало было людей на всём протяжении нашего существования, которые закончили Строгановку.

— В Британке учат классно мыслить. Но ребята, которые присылают свои портфолио из Британки, все разностильные. В одном портфолио может быть 10 разных стилей. И ты понимаешь: ага, тут Меламед преподавал, тут человеку очень нравится наивная стилистика, тут он много смотрел такого-то иллюстратора. Ну, это всё классно. В начале пути, это действительно важно.

Стать востребованным иллюстратором — это вот, да, можно скопировать какую-то востребованную стилистику и стать Максом Костенко № 55. И наверняка найдёшь свою работу.

— Это всегда витало в воздухе. Те самые 20 человек в день, которые пишут письма, и люди, которые на лекциях к нам пристают с вопросами «куда пойти учиться?», плюс неправильно нарисованные руки нашими друзьями-дизайнерами и начинающими иллюстраторами — все это очень долго нас раздражало. В какой-то момент мы поняли, что мы можем всё перевернуть и сделать такую вращающуюся штуку. Тут мы будем учить и себе кадры, и рынку кадры, и будем понимать, что мы действительно меняем мир к лучшему.

— Онлайн-формат довольно популярен. Для нас это было неожиданностью, но мы сразу хотели идти в онлайн, потому что наша аудитория — это русскоязычные иллюстраторы со всей страны. То есть мы не хотим это акцентировать только на Москве. Действительно, для нас важно, чтобы у ребят, которые учатся в художественных вузах или школах в провинции, была возможность быстрее получить доступ к среде профессиональных иллюстраторов и профессиональных агентов, и чтобы они лучше понимали, как потом зарабатывать деньги.

— Для нас это кузница кадров, безусловно, но в том числе и бизнес-единица, да. Это абсолютно бизнес-проект.

— Мы пока стартап.

— Ну, в идеале им нужно пройти какое-нибудь портфолио ревю, выпить чашку кофе с каким-нибудь специалистом. Они на самом деле очень отзывчивые. То есть если вы напишите какому-нибудь своему кумиру письмо типа: «Давайте же мы с вами поговорим по скайпу, я вам покажу свои работы, и вы мне что-нибудь посоветуете», — то, скорее всего, человек согласится.

Потому что я всегда отвечаю на письма ребят из Британки или еще откуда-то. Мне интересно держать руку на пульсе и понимать, что вообще происходит в мире. Можно написать такие письма, встречаться с какими-то знакомыми людьми, показывать свои работы. Люди вообще очень общительные и любят, когда у них что-то спрашивают, спрашивают совета. Кто-то может подтолкнуть к чему-то полезному.

Плюс у нас будет курс по портфолио ревю, мы можем проверять эти работы и давать какие-то советы по его составлению. Многим студентам, когда мы видим их работы, в художественных вузах на лекциях явно говорили, что, ребята, давайте вот, классно, видно, что из этого крутое что-то получится, но давайте через год вы нам пришлёте своё портфолио и посмотрим. Некоторым стилям нужно время, чтобы как-то, ну, рука стала твёрже, чтобы стиль стал ярче. Что ещё можно посоветовать? Однозначно, после составления грамотного портфолио, когда вам несколько профессионалов скажут, что это классные работы, классное портфолио, тогда надо отправлять его во все агентства мира, набирать в Google «Illustration agency» и вперёд.

— Пожалуйста, не всё, что есть, я вас очень прошу. И не одну, потому что по ней ничего непонятно. Можно сказать, что это гениальная работа, а потом вторая работа будет какая-то несерьёзная.

Если таких работ пока нет — значит, нужно работать, пока такие работы не появятся и не появится внутренняя уверенность, что это классные вещи.

— Сложный вопрос. Я вообще сторонник.jpeg'ов в письме, когда ты сразу можешь просмотреть работы, а потом уже пойти к человеку на личный сайт, например, или на Behance, и там уже попутешествовать и посмотреть что-то. Но в идеале сразу в письме 3–4 jpeg'а кинуть, так как обычно и у арт-директора, и у арт-байера не так много времени, чтобы открывать ссылки. Она может быть открыта, потом кто-то отвлёк, и ты уже не понимаешь, почему у тебя этот behance открыт, и чего ты, собственно, хотел. А потом тебе письмо написали — и всё, пиши пропало. Если есть письмо и ты там видишь 5–6 мощных работ, то ты, скорее всего, пойдёшь и посмотришь все проекты в сети у этого иллюстратора, а потом начнёшь с ним общаться.

— Стоки — великая вещь в плане той же самой анатомии. Я «анатомия» говорю чаще сегодня, чем «bang bang». Там можно посмотреть, как человеческое тело ведёт себя в движении, и учиться на таких вещах. То есть ты можешь набрать любую эмоцию и смотреть, как двигается человеческое лицо. Или предмет, когда он падает, или машина, когда она едет, и так далее. Это я говорю про иллюстрацию. А вообще мы со стоками очень редко пересекаемся, потому что это они скорее к нам приходят, чтобы создать какую-то качественную работу. А какие-то старые картинки мы не очень любим перепродавать.

— Я не сравнивала такие вещи. Это вот, опять же, этический вопрос — чего ты хочешь? Создать что-то новое и выразить себя или у тебя нет времени, маленький бюджет и нужно быстро-быстро поставить какую-нибудь картинку на сайт или в презентацию.

— Иллюстратору продаваться на стоках? Я не знаю таких иллюстраторов, которые много денег зарабатывают на стоках, если честно. Наверно, можно это сделать, и мы в какой-то момент думали в этом направлении, когда я ещё работала в студии Лебедева. Мы что-то там пытались такое делать, но поняли, что конкретно в России практически нет спроса на такие вещи. То есть какой-то там 0,1%. А в мире, да, есть стоки, на которых очень много иллюстраций, но я не обладаю статистическими данными, сколько эти иллюстраторы зарабатывают. Как правило, эти картинки не очень классные.

— Да, они стоковые. Не, ну почему, есть же классные стоки с классными фотками, наверняка есть и с классными иллюстрациями. Может, это мне попадались вот эти днирожденческие котики и прочее. Ну, в общем, унылое всё.

— Ну, да. Паттерны — это, наверно, как шрифты продавать. Наверно, это круто.

И написать в разные иллюстраторские агентства. И быть коммуникабельным человеком. Хотя у нас столько аутистов среди иллюстраторов. Ну, очень творческие люди. Это всё-таки ближе к искусству, чем дизайн, поэтому у нас тут специфическая публика.

— Ну, я ориентируюсь на своё внутреннее «вау!», когда понимаю, что да, это прямо какое-то открытие. Я очень рада, что это русский человек такое делает. Либо ориентируюсь на потребности рынка. Я понимаю, что у меня было очень много таких запросов, и у нас таких иллюстраторов ещё нет, или есть один, а нужен ещё один, и тогда мы берём человека.

— Мы берём человека, тестируем его на автопортрете: просим его нарисовать автопортрет с пистолетом. И тут очень быстро проверяется его вменяемость. Потому что некоторые присылают свою фотографию с пистолетом, селфи.

— Ну, да. Вот, как человек мыслит, потому что это самый простой сюжет, скажем так. Плюс оговоренные сроки. А дальше мы подписываем с человеком договор, по которому мы работаем, и посылаем ему время от времени запросы на разные задачи, и он смотрит, насколько ему это интересно, и либо соглашается, либо нет.

— У нас всё происходило нелогично, как всегда, потому что мы открылись в 2008 году в кризис, осенью, когда все закрывались. И сразу пошли клиенты, и с нами согласились работать какие-то невероятно крутые иллюстраторы.

Я помню, я прыгала от радости, что на нас посмотрел Серджио Море и ещё какие-то люди, причём без сайта, без всего, просто: «Да, давайте». Вау, вау! Мы полгода проработали в кафе и дома, тогда ещё не было коворкингов. Потом сняли офис и всё завертелось, скажем так. Но клиенты были сразу, и как-то нам сразу везло. Мы за год очень быстро заняли свою нишу, набрали, наверное, больше 30‑ти клиентов.

— Да. У нас, наверно, из семи лет уже пять держится примерно одинаковое количество продюсеров. Мы заняли нишу на рынке и стараемся не разрастаться.

— Постепенно наросло, конечно. То есть мы сразу трех продюсеров никогда не брали. Мы взяли одного, потом другого взяли. Потом работы стало многовато, взяли ещё одного, а потом поняли, что всё, хватит. Слишком много. Просто рынок иллюстраций, скажем так, довольно невелик у нас в России.

— Заказчиков много, работы мы делаем очень много, но просто появились ещё иллюстраторские агентства, и мы понимаем, что каких-то интересных запросов от интересных клиентов не то, что бы миллионы. То есть это какое-то десятичное количество в год.

— Нет, не стреляет. Они для нас в слепой зоне, мы редко их видим и ими интересуемся, ну, потому что они специфические. Нам интереснее быть пионерами, открывать какие-то новые направления, находить самых классных иллюстраторов. Мы сфокусированы на этом, а не на борьбе. То есть сложно говорить о каком-то суровом маркетинге, что мы там анализируем, что они делают, хотим быть лучше. Мы, скорее, другие, поэтому прямых конкурентов у нас нет. Нам не очень интересно драться.

— Мы переписываем письма от иллюстраторов к клиентам и обратно, потому что иллюстраторы в основном народ очень нежный и ранимый. Некоторые слова, которые можно воспринять двояко, мы стараемся либо удалить, либо заменить какими-то приятными синонимами. Это делать сложно, но действительно важно. Мы стараемся сохранять какие-то здоровые отношения на проектах.

Я сейчас склонна думать, что не только у нас, но и во всём мире делают так, чтобы могли работать разные клиенты с разными иллюстраторами. К сожалению, очень много невоспитанности какой-то, неэтичности. И со стороны клиента, и со стороны иллюстратора. То есть вот этот какой-то уровень, его важно задавать и придерживаться. Мы стараемся над этим работать. Чтобы приятно было находиться на работе.

— Тут в зависимости от заказа и от клиента. Если это рекламное агентство, то, конечно, все эти референсы мы кропотливо у клиента выбиваем. «А тут, пожалуйста, тумбочка какого цвета, напишите? Какая ваза? Кухня или гостиная?» и так далее.

То есть супер въедливо всё проверяем, потому что с нас потом не менее въедливо будут всё требовать. Если это какой-то творческий заказ, и клиенту важна именно идейная составляющая, что придумаем мы, то, конечно, нам никакие фотографии не нужны. Тут важнее идея нашего арт-директора или иллюстратора.

— Арт-директора мы подключаем на какие-то сложные проекты, для выполнения которых требуется группа людей, или если проект требует ещё какого-то нашего надзора. А так в основном вся коммуникация идёт через продюсера. Когда я работала в студии Лебедева, у нас арт-директор проверял все работы, и это только мешало, потому что иногда он совершенно не нужен, особенно на коротких проектах, одно-, двухдневных. А он начинал, знаешь, как арт-директора: «А давай посмотрим на мир по-другому». А у тебя дедлайн, и ты, может, никому не будешь потом показывать эту работу.

— Стандартизированных брифов особо нет. Они скорее приходят от рекламных агентств на какие-то стори-борды аниматики или мультики. А в основном это просто очень короткие задачи. То есть нарисовать иллюстрацию для журнала — там не нужно особо заморачиваться. Можно ограничиться двумя абзацами текста. Но если мы создаем сайт, или делаем какую-то серию иллюстраций для музея, например, — тогда да, мы составляем бриф.

— Мы пишем задачу, например, 100 картинок в течение двух недель. И ты понимаешь, что тут нужно как-то серьёзно подойти к вопросу на начальном этапе, быстро-быстро всё спрашиваешь, уточняешь въедливо и потом фигачишь круглосуточно.

— От рекламных агентств — A, B, C, D, и спасибо им за это, потому что это вносит в нашу жизнь какую-то структуру. А от прямых клиентов или от каких-нибудь журналов или интересных институтов приходят проекты с идеями, и тут мы отрываемся. Потому что интереснее, конечно, создавать что-то новое, не по задумке арт-директора.

— Из последних — Касперский, прямой клиент. Институт «Стрелка», или «Яндекс», «Mail.ru» или ещё кто-нибудь из таких ярких ребят. Либо это журналы. Это всё более-менее просто.

— Я повторю слова Тёмы Лебедева: мы постараемся с мудаками не работать, во всех их ипостасях. Конечно, не будем делать уж совсем неэтичные вещи, но мы не заморачиваемся на сигаретах, мясе и так далее, несмотря на то, что не курим, не пьём и мяса не едим.

— Потому что мы самые лучшие. Сложно перечислить все наши регалии, но мы действительно стараемся быть самыми интересными, самыми серьёзными, ответственными ребятами в плане иллюстраторского агентства. Мы всегда стараемся соблюдать сроки, для нас это супер важно, и поддерживать высокий уровень качества. А почему нужно с нами работать — ну, я сейчас могу просто отправить вас на наш сайт, чтобы вы посмотрели список наших клиентов, наших работ и наших иллюстраторов. Там понятно, почему. У нас уже невероятно огромное портфолио.

— Ну, потому что мы ответственные. Потому что мы делаем качественно и в срок. Мы можем либо придумать какую-то идею, которая интереснее той, с которой клиент к нам зашёл, либо воплотить её в том самом виде, в котором клиенту нужно. То есть у нас промахи очень редки.